MN: опять по рекомендации ЧеЛовека выкладываю здесь своё "творение"...
Невысокое здание Дворца искусств играло окнами на бликах заходящего солнца.
Левое крыло.
Второй этаж.
Большая белая зала: стены, пол, потолок – всё бежево-белое.
И окно…
Большое окно во всю длинную стену. У окна – мягкое кресло и столик.
На столе – пепельница, пара каких-то буклетов об открывшемся в паре кварталов бассейне, пачка сигарет, зажигалка и книга, на которой лежат очки в тонкой чёрной оправе.
В помещении минимум мебели. У стены, противоположной окну – балетный станок, а у двери – две полки. На одной – верхней – молчащий метроном, а на нижней – новейший DVD-плейер.
На полу – три стеллажа с дисками.
В центре залы, мягко ступая по ковролину, танцуют пары.
Ты стоишь, прислонившись спиной к двери, и раздражённо отсчитываешь про себя:
«Шаг. Шаг. Шаг.»
Потом неожиданно срываешься, одним движением вырываешь из розетки шнур питания плейера и хлопком призываешь их остановиться.
Семь пар останавливаются и с еле заметным раздражением смотрят на тебя.
Ты отвечаешь тем же, не соизволив даже отлипнуть от двери.
Почти родные для тебя поза и выражение лица насмешливой скотины – та маска, за которой спрятаться легче всего, и которая, казалось, уже выверена веками…
А она и выверена.
Четырнадцать пар глаз глядят на тебя с раздражением и уважением одновременно.
Как всегда непринуждённо и легко отчитываешь их. Нет, они, конечно, молодцы. Эта группа держится дольше других – три года. Они – лучшие, но ругаешь… так, чтоб не зазнавались. Сегодня всё дело только в твоём настроении – раздражён, как никогда.
Это как-то ясно осозналось только сейчас, и глядя в обиженные лица ребят и девушек, захотелось извиниться.
Но это не в твоих привычках.
- Занятие окончено,- бросаешь ты и, наконец, отходишь от двери.
Они выходят дружной стайкой – они привыкли. Дружно тренируются, дружно живут, дружно ездят с ним на конкурсы…
Последний – Йозеф – закрывает дверь, и ты остаёшься один.
И словно по инерции, идя к креслу, продолжаешь считать:
«Шаг. Шаг. Шаг…»
Сел.
Кресло мягкое, красивое, но от него боль в боку только усиливается.
Ты подкладываешь под спину подушку, вытягиваешь ноги, с почти видимым наслаждением закуриваешь и устремляешь взгляд в белый потолок…
Прошло всего чуть больше пяти лет после выпуска, а жизнь уже так круто изменилась…
Нет, конечно, все знали, что в медицину он не пойдёт – и отец это понимал. Но чтобы так – уехать из города, из страны и не давать о себе знать – такого фортеля от него не ожидал никто.
А он как обычно сделал всех.
Уехал.
Купил новый телефон, новый номер.
Приобрёл дом в этой небольшой чешской деревеньке Садова близ города Градец-Карлове. Люди здесь тихие, спокойные – население всего полтысячи человек – но все они такие добрые и понимающие… Он приехал сюда с кровоточащей раной в душе и с запутанными мыслями, уверенный в том, что больше счастья или, хотя бы, душевного равновесия ему не видать никогда. Сначала, правда, жил в Праге – Чехия почему-то всегда его привлекала. Он искал забытья в барах, со случайными девушками, но никак не мог забыть ту единственную. Ту, из-за которой вся жизнь пошла по-другому. И он рад этому.
Красивая, тонкая, ласковая… Валерия Чехова.
Словно летящая, сотканная из воздуха и доброты…
Он понял, что всё это неправильно и ночи с другими девушками делают только больнее…
И он уехал в Садову. Поселился и стал работать… Нет, сначала прошёл обучение и устроился во Дворец искусств – небольшое двухэтажное здание – учителем танцев.
Сначала привычка била желанием вернуться к той, прежней жизни – ему было сложно жить тихо и размеренно. Но со временем он удивлённо заметил, что та боль сменилась лишь лёгким покалыванием и светлой грустью, когда он вспоминал Леру. Он начал понимать, что работа помогает ему прийти в себя. И он окунулся в неё с головой.
С его целеустремлённостью неудивительно, что он через три года стал известным учителем. Известным, конечно, не только своим профессионализмом, но и своей резкостью – что говорить, но характер трудно менять. Да ему и не хотелось. Многие уходили из его групп со злобой, но те, кто оставались, неизменно занимали первые места на соревнованиях. Это его любимая группа – 14 человек, которые шли рядом с ним от начала и до сегодняшнего и дня. Да и дальше будут идти…
Ты откидываешь голову на спинку кресла и с преувеличенным интересом рассматриваешь небольшие колонки в углах, маячки сигнализации и противопожарную систему. Рассматриваешь так, словно это представляет для тебя невероятный интерес. А на самом деле тебе просто хочется отвлечься от ставшей постоянной твоей спутницей боли. От той ножевой раны давно остался только шрам, который почти постоянно болит. Ты не ходил ко врачам, но знаешь, что это от нервов… От того ,что в своё время был слишком импульсивным и нервным.
И любил…
За спиной стукнула дверь – кто-то зашёл в залу.
- Занятия окончены,- не вставая, отвечаешь ты.- Ребята в раздевалке.
- А я не к ребятам,- неправильное произношение слов привлекло твоё внимание – значит тоже не чех.
Ты сам поначалу грешил неправильным произношением, но сейчас, после пяти лет непрерывной практики – появился даже особый говор, свойственный этой части страны.
- Тогда слушаю,- ты с сожалением встаёшь и оборачиваешься. Что-то в посетителе кажется тебе знакомым. А может, просто показалось, т.к. он смотрит на тебя, как на незнакомца.
- Я хотел бы отдать под Ваше начало мою крестницу. Она, когда жила на Родине, танцевала…
- Сколько ей лет и откуда вы приехали?
- Мы из России. Девочке 5 лет.
- Из России?- улыбнулся ты, переходя на русский.
- Вы… знаете русский?- удивлённо смотрит незнакомец и тоже начинает говорить по-русски.
- Да,- уклончиво отвечаешь ты.- Итак. Она танцевала…
- Меньше года, сами понимаете.
- Ясно. Но что преподаватели говорили?
- Говорили, что способная.
- В Москве?
- Нет, мы жили в Питере. Я вот к невесте приехал – полгода поживём у неё, а потом возвращаемся.
- Ребёнок уже здесь?
- Алиска? Она едет с подругой сестры. Сегодня из Карвины выехали. Думаю, послезавтра к вечеру, если Вам удобно, я приведу её.
- Да, меня это устроит. У меня нерабочий день – всё-таки воскресенье – я подойду… давайте в пять вечера. Устроит?
- Чёрт, я и забыл, что это воскресенье. Тогда…
- Нет, в воскресенье меня устроит…
Когда ты подходил ко Дворцу, они уже стояли там: тот мужчина, держащий за руку симпатичную девочку лет шести.
- Идёмте,- кивнул ты, проходя в здание.
Там взял ключ на вахте и, вы втроём поднялись в танцевальный зал.
- Раздевалка там,- ты махнул рукой за дверь и отошёл к своему креслу. Выложил из карманов пачку сигарет, зажигалку и телефон, снял очки, сбросил шарф – единственное, что люди здесь носят для утепления – температура в октябре не опускается ниже 5 градусов холода.
Пока девочка переодевалась, ты приоткрыл окно и переобулся – у вас в студии не принято входить на танцевальный квадрат в уличной обуви.
Алиса вышла спустя ещё пять минут. Бойко переступая ножками в крошечных чешках, она добежала до балетного станка.
- Нет-нет. Пока не сюда,- хмыкнул ты и обернулся к её провожатому.- Выйдете, пожалуйста, за дверь. Мне нужно побыть с ней один на один. И ещё. Я хочу знать согласны ли Вы. Я думаю, Вы наслышаны о моём характере?
- Да уж,- усмехнулся собеседник.
- Хорошо. Когда закроется дверь, я могу и буду кричать на Алису – нужно проверить её моральную устойчивость. Вы – не вмешиваетесь. Ясно?
Секундное колебание и вздох:
- Хорошо…
Он как лев метался возле двери, жалея о том, что она заперта. Потому что даже из-за двери слышно, как этот учитель орёт на Алиску. На его Алиску. Да как он может? Это же такое маленькое существо.
Он уже несколько раз пожалел о том, что привёл свою племяшку именно к этому учителю.
Ты с изумлением смотрел на эту малышку. Столько язвил и критиковал ты только взрослую Альхен, а кричал только, когда брал к себе Йозефа…
И эта девочка молча всё переносила. Только сжимала губы в одну полосочку и делала то, что говоришь ты.
Наконец, хватит.
Алиса замирает, снова держась за балетный станок и опускает личико.
Ты стоишь, глядя на неё с раздумьем («Интересно, в кого она такая?..»), а потом подходишь, приседаешь перед ней и заглядываешь в лицо:
- Неужели тебе совсем не обидно?
Малышка поднимает на тебя свои серо-голубые глаза, в которых стоят слёзы, шмыгает носиком и тихо говорит:
- Я хочу, чтобы мама мною гордилась. Я вытерплю. И мне всё равно, что дядя Денис говорит, что мама не видит. Я знаю, что мама слышит, как я хожу, а тем более танцую. Она сама танцевала целых три,- девочка показала три пальчика.- Месяца и знает, как звучит какое движение. Она представит меня в танце. И мама скоро приедет. Я хочу научиться танцевать, пусть для этого понадобится много времени…
- Твоя мама не видит? – жалость к этому бедному маленькому ребёнку переполняла тебя.
- Да.
- А папа? Папа ей помогает?
- У нас нету папы…- ещё больше надулась девочка.- Мама говорит, что он хороший, но тётя Вика сказала, что это из-за него мама ослепла.
«Дядя Денис… Тётя Вика…- вихрем пронеслась у тебя в голове шальная мысль.- Это не может быть правдой…»
- А дядя Денис – это тот, что привёл тебя?.. Сядь.
Они сели друг напротив друга на ковролин.
- Да,- пожала плечиками Алиса.- Это – мамин брат. А со мной приехала тётя Вика – мамина подружка. А мама приедет с дядей Толей – мужем тёти Вики.
Сердце, как бешенное, затрепетало в груди:
«Не может… ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!!»
- А… А маму-то твою как зовут?
- Валерия Александровна.
- Ясно,- ты встал, чтобы не утомлять девочку вопросами и твёрдой походкой пошёл к шкафчику в тренерской, где хранились личные дела твоих воспитанников. Походка была твёрдой… только внешне. А внутри…
«Да как же такое быть-то может…- ты коснулся рукой графина с холодной водой, чтобы как-то прийти в себя.- Она не может быть… Это всё совпадение…»
- Как звать-то тебя, чудо-дитя?- усмехнулся он из своей комнаты.
Лёгкие шажки, и в дверной проём заглядывает заинтересованное личико девочки:
- А Вам зачем?
- Ну, должен же я знать, кого буду учить?- улыбнулся ты, встречая её взгляд.
Глазки малышки загорелись радостью:
- Вы меня берёте?- от переизбытка эмоций девочка захлопала в ладошки.
- Не может быть и сомнений.
- Меня зовут Алиса Александровна Гордеева.
«Точно,- пронеслось у тебя в голове, хотя ты ничем не выдал волнение и всё с той же улыбкой записал её имя.- Всё сходится.»
- Хорошо. Иди переодевайся, а я пока с твоим дядей поговорю.
Дверь ты отпирал как-то уж совсем нетвёрдой рукой. Провожатый Алисы стоял спиной и, услышав щелчок двери, резко обернулся.
А ты ничего не говорил. Просто стоял и смотрел. Неужели это – Дениска – маленький больной ребёнок, которого ты любил больше всех на свете?
- Денис,- собственный голос показался каким-то чужим.
Второй мужчина остолбенел и, прошептав что-то, похожее на «Не обознался…», ринулся к тебе.
Объятия были сильными и… такими тёплыми.
- Денис… Дениска…- ты прижался щекой к его виску – он всё также ниже тебя – и улыбнулся. Улыбнулся так-то по-детски счастливо.
- Глеб!- Денис отстранился и посмотрел тебе в глаза.- Я думал, что это не ты…
- Да я это,- ты по привычке взъерошил его волосы, и вы оба рассмеялись…
А потом Денис позвонил и пришла Вика.
Вика…
Как же давно ты её не видел! А она почти не изменилась – доктор Олькович – кардиохирург с хорошей репутацией и колоссальным упрямством: Толик так и не уговорил её поменять фамилию.
А потом Денис, оставив номер своего мобильного ушёл, забирая с собой Алису. И вы с Викой остались вдвоём:
- Даа, Лобов. Не ожидали от тебя такого…- она прошлась по периметру зала.- Скептик и прагматик Глеб и вдруг – тонкие материи.
- Ты многого обо мне не знаешь,- ты пожал плечами, наматывая на шею шарф.- Лучше расскажи, что с нашими.
- Что с нашими…- отозвалась Олькович.- Дом сумасшедших с нашими…
Она села в кресло, а ты встал напротив неё, у окна.
- Фрол остался в хирургическом центре, где мы проходили практику…
- Знаю,- Фрол – тот единственный человек, кроме Леры и родителей, о разлуке с которым ты сожалеешь. Да, великой дружбы у вас не получилось, но ты всегда уважал его больше, чем паникёршу Шостко или размазню Рудаковского.
- Да, Рудика пригласили в Швейцарию в Центр Мировой хирургии. Маша поехала с ним.
Ты кивнул и надел очки.
- Да…- Вика огляделась.- Я подалась в кардиохирургию, Толик в нейро…
Она замолчала.
- Ну, а остальные?- ты нетерпеливо повертел в руке зажигалку.
- Тебе про Леру узнать не терпится…- усмехнулась Вика.- Она, как ты знаешь, вышла за Гордеева и забеременела. Первая из нас. Лера очень расстроилась, когда узнала, что ты уехал. Она хотела, чтобы ты крестил Алиску… А потом… Потом она пришла домой и застала Гордеева с какой-то студенточкой… Всё к этому шло – Фрол не раз говорил, что в больнице пересуды идут по этому поводу…
Долгое молчание…
- И?!- нервы на пределе. «Ну что ж ты молчишь, Вика!»
- И… она схватила Алису, усадила её на заднее сиденье машины и уехала… Знаешь, они купили дачу по соседству от куратовской. Вот, а дороги там узкие… Лера гнала… А навстречу ехала машина…
Вика посмотрела в твои глаза и поняла, что если сейчас не прекратит, то нервного витка не избежать. Карие глаза, полные боли и волнения, словно вцепились в неё. Пришлось продолжить.
- В общем, была страшная авария… Алиска почти не пострадала, т.к. была в детском сиденье. А там ремни и всё такое… У неё только синячок на плечике был…
- Лера!!?- твои нервы были на пределе.
- Лера сильно ударилась головой… Её спасли ремни безопасности, но от сильного удара она ослепла…- Вика смахнула с ресниц слёзы.- А за рулём другой машины был Вовка…
- Рудаковский?- твои глаза полыхнули праведным гневом.
- Да. И если хочешь мстить – то уже поздно…
- Поздно?
- Он на лечении в психиатрической больнице.
Шок.
- Не понимаю…
- Что тут понимать…- Вика вздохнула и, подойдя к тебе, положила руку на твоё плечо.- Не знала, что ты носишь очки…
- ВИКА!
Женщина на секунду прикрыла глаза:
- На заднем сиденье была Валька. Беременная. 6-й месяц. Беременность проходила сложно… В общем, не спасли ни ребёнка, ни Валю. А Вова после этого слегка…
Вика ушла… Ушла, буркнув «Пока» и забыла закрыть дверь.
Но тебе всё равно. Ты даже не вышел её проводить. Потому что бессмысленно. Всё бессмысленно.
Ты снова растянулся в кресле, забыв снять шарф. Стащил с себя очки и бросил их. Наверное, разбились. Не важно. Дрожащие руки вытащили из пачки сигарету. Зажечь получилось только с третьего раза. Взгляд по привычке устремлён в потолок, а тонкие нервные пальцы теребят сигарету…
«Ребята… Господи, нелепость какая… Как же это нелепо-то… Валька… Вовка… Два придурка, но… без них наша группа уже перестаёт быть группой… Ва-ля… Валя Шостко. Умница, красавица, целеустремлённая… Рудаковский… Баран почище некоторых, но… Не приведи, Господи…»
И словно пуля в сердце:
- Лера…- сам не осознавая того, вслух произнёс ты.- Ослепла… Девочка моя…
Сестрёнка… Любимая…
Отредактировано Ангел-вредитель (2008-07-01 00:05:03)