Зарисовка как пост-"Бездорожье" и пред-"И жизнь спустя" - немного о супругах Глебе и Элен... и конечно, Лере

Закат был слоистым и ярким. Глеб в очередной раз бросал курить и потому пальцы подрагивали от невозможности привычным образом перекатить белую трубочку сигареты. Третий день беспричинно трясло от тревоги. Он знал эти приступы тоски по Лере. Они случались время от времени. Наверное, давно не бродил по ее аккаунтам и не говорил с Диней - у Валери снова болела голова, а умотавший в Россию Жан звонил им из Загорска каждый вечер, чтобы вместе помолиться о ее здоровье... Днем студенты, операции... Он каждый день теперь заново понимал Гордеева с его "белой биомассой". Но сейчас этот лЕрический приступ, как они с женой называли рецидивы (у него лЕрический, у нее жАнный - два сапога пара), пробивал его старую броню запрещенным вопросом. Тот день, когда родился Жан, когда Лера приехала к нему... Он понял, что она чуть не произнесла...
Пальцы сжались в кулак. Глеб сглотнул. Зажмурился. Он гнал эти мечты и пытался представить ее голос, произносивший: "я тебя люблю", считал полосы разноцветных облаков на небе, лепестки цветов в горшках отеля, куда они выбрались на наступающие выходные. Тогда, кажется, тоже была пятница.
Он испугался, что забыл - мозг будто перевернулся в черепной коробке - он больше не мог сказать, какой это был день. Хотя раньше помнил четко. Не важно. На самом деле не важно, проработано много раз. Отпущено. И чего опять вдруг он зажил тем днем?.. Может, осудил кого?.. Отец Алексий еще тогда объяснил принцип духовного бумеранга: осуди другого за грех, впадешь в такой же. Глеб перебирал в памяти встречи последних дней... Ну, разве что довольно резко выразил мысль о каком-то литературном герое - дочка опять взяла на рецензию рукопись на дом и обсуждала с ними деградацию современной морали. Наверное, каждое поколение всегда будет думать, что падать некуда, а последующие покажут, что места внизу всегда хватает...
Глеб мотнул головой.
Он прекрасно знал, какие сейчас милые морщинки у Леры вокруг глаз, что они с Сашей месяц назад вошли в программу тестирования нового немецкого препарата, что Машка, как их Жан, своевольная паразитка и тоже сбежала на материковую Русь развивать свой голосище... И какого рожна ему третий день отчаянно хочется вернуть тот проклятый день... который не может быть проклятым - это день рождения его ребенка... Вернуться и дать Лере договорить... А вдруг он ошибся? Вдруг этого никогда не было - разделенности? Хорошо бы так. Ведь хорошо бы - она не мучилась... Но так адски хочется, чтобы все-таки была... Прижать к себе, впиться в этот рот...

Руки - теплые, пахнущие смесью чеснока и вина, - легли на плечи, нажали сильными пальцами на нужные струны ключиц и шеи... Глеб откинулся назад. К мягкой груди. К приятию. К понимающей ласке.
- Расскажи мне... - призвал тихий, как шелест, выдох. Не спросила, мол, худо тебе, Глеб. Чего спрашивать? Он закрыл глаза. Потом посмотрел на жену, запрокинув голову, накрыл ее руку своей. Улыбнулся криво:
- Накрыло. Не надо было так резко об этом мальчишке Этьене.
Элен вместо ответа помассировала большим пальцем его указательный. Глеб снова уставился в закат:
- Опять думаю... о любви она тогда приехала говорить или нет... Может... ошибся я.
- Чего хочешь? - обычный, привычный вопрос... Психолог... Элен психолог и профессионально возвращает в "здесь и сейчас"... ему это нужно.
- Любви, - честно усмехнулся Лобов, - дурак самолюбивый.
Горло набухло. Глаза набухли.
Элен тихо прижалась губами к его макушке.
- Лен... - просипел он.
Он редко использовал русский вариант ее имени. Но сейчас было нужно - так:
- Я понять не могу, ну почему сейчас?! Разве измена не... - он рефлекторно сглотнул и не закончил...
- Тебе нужно удостовериться, что ты был любим? Что тебя можно любить?
- Мне скоро шестьдесят! Бес в ребро! - Глеб дернул плечами.
- Ты - Лера. Скажи Глебу эти слова, - когда-то давно она уже проигрывала это. Заставляя его быть то собой, то Лерой... Она была только после родов... Ему тогда было так гадко, так худо, что даже не было стыдно.
- "Глеб... я... - он снова сглотнул, теперь уже намеренно (слезы), - люблю тебя".
- Ты - Глеб. Что ты чувствуешь, когда Лера говорит тебе "Глеб, я люблю тебя"?
- Голова кружится. В животе... холод... падаю куда-то. И боль.
- В животе?
- Да. Я женат. Я только что стал отцом.
- Сейчас вернись к Лере. Она только что говорила тебе о любви. Ты любишь ее? Ты - Глеб. Скажи ей.
- Я не хочу изменять... - руки Лобова вцепились в перила балкончика, на котором он сидел, он опустил голову на них, отдаляясь от жены.
- Это ты говоришь ей или мне?
- Тебе. И ей.
- Что ты чувствуешь? К ней.
- Стыд. Что позволил ей полюбить.
- И...? - руки Элен нашли его плечи и легонько коснулись их. Она не пыталась вернуть его. Вернуть его в вертикальное положение. Просто восстановила их связь.
- Лера... Лера... люблю тебя... - он шептал и не был уверен, что Элен его слышит.
- Побудь с этим. Просто побудь, - так же тихо предложила женщина.
Нарушаемая звуками улицы тишина соединяла их. Глеб не знал, сколько они так молчали. Потом он выпрямился, и поймал отпустившие его пальцы. Снова прижался затылком к супруге.
- Как ты?.. - мягко спросила она.
- Знать бы, для чего... - Глеб пожал плечами.
- Давай попросим ответ у Бога.

- МамА, папА, Жан вызывает! - донесся из комнаты приглушенный расстоянием голос Валери.

- СпасиБо тебе... - Лобов взглянул на Элен, и она приглашающе развела руки. Он развернулся к ней: - идем! - буркнул куда-то ей в живот.
- Это может быть синдром отмены. Снова.
Но слова жены не утешили. Он мотнул головой.

В воскресенье вечером пришло смс (они как раз вернулись к себе, и он готовился к завтрашнему дню, пока Элен ушла в ванную, а Валери строгала салат на кухне) - длинное и наверное влетевшее в копеечку отправителю - от Дини: "Глеб, залезь моим паролем в следилку. Наша ненормальная сестрица неделю назад поехала в Москву. Из Крыма! За рулем! А ты помнишь, она водит, как кошка после валерьянки! Обещала отчитаться, как доедет! Гордич спокоен как слон, а я на измене! Я в Арктике с Шурками, тут только смс, инетов так и нет. Глянь, где она там? Мои вопросы мы гордо игнорим!"
Глеб быстро провел мониторинг: Лерина "точка" мигала в районе Владимира - видимо, "сестричка" заехала к Вике.
"Вик, моя сестра не у тебя? Меня игнорит. Волнуюсь, Денис" - набрал Лобов вопрос на придуманном Чеховым столетие назад секретном и немного незаконном спецприложении по раздвоению симкарт. Спустя 3 минуты пришел ответ: "В дороге продуло. Отлеживается у меня с флюсом и температурой. Уже почти огурец. Гордееву позвонит завтра - пну."

Глеб перекинул сообщение брату и улыбнулся.
- Он ответил! - крикнул он в дверь санузла, где принимала душ Элен.
- Что? - послышался ее приглушенный голос.
- Он ответил! - Лобов заглянул внутрь, - ответил, говорю, Бог! Лерке нужна была помощь - то в дороге, то заболела. Он просто пинал меня помолиться!
- Знал, кого пинать! - Элен выключила воду и немного одернула шторку.
- Господи! Просто пинал помолиться!
- Ну, ты же помолился! - женщина улыбнулась мужу и рукой изобразила пишущего записку на службе Глеба.
- Столько лет прожил, а так и не научился Его понимать! А еще студентов учу!
- Я у тебя такая же. Два сапога... - она взяла полотенце и лохматила свои короткие светлые волосы, и на миг остановилась: - Погоди... Валерия села за руль? И далеко ехала? Она же водит как... кошак под валерьянкой? Так, кажется, говорит Денис?
- Ответил! - Лобов зашел-таки внутрь ванной, прикрыл двери и сполз спиной по дверному косяку, все еще улыбаясь, - там все в порядке, Вика контролирует процесс.
- Слава Богу! - отозвалась Элен довольно безразлично и вышла из-за шторки уже в махровом халате.
- Отпустило? - тихо уточнила она, протянув Глебу руку.
Он кивнул и схватился за ее влажную ладонь.

"Так они и протягивают всю жизнь друг другу руки. То он ей, то она ему. И вытаскивают вверх," - думал он. Супруги. В одной упряжке... А Лера... а у нее упряжь своя.

Элен слегка потянула, и Глеб рывком встал.

6-7.11.19

Отредактировано ЧеЛо-век (2019-11-07 11:28:33)